Нагруженный, я выскочил на улицу, где нервозно переговаривались вооружившиеся разумные, а чуть поодаль стояла толпа желтоглазых. Мертвецы, все как один отсвечивающие встревоженными рожами, держали за поводья лошадей, большинству которых тоже что-то не нравилось. Совершенно не понимая, что происходит, я увидел выход из пучины своего неведения — проскакавшую мимо (на своих ногах) маленькую худенькую Нимею, заимевшую привычку жутко меня стесняться, когда мы за это время оставались наедине. Дождавшись, пока девчонка вылетит из полицейского участка в обнимку с таким же шмайссером как у меня, я поймал её в районе талии, требуя объяснений.

Пока слушал сбивающуюся девушку, понял, что совершенно не готов куда-то ехать по одной прозаичной причине. Мой кот был дома, а не здесь.

— Так! Стоп! Охота! Опасный зверь! Все понял! — пробормотал я, делая движения в сторону, — Держи всех тут, я за своим шкрассом. Быстро.

— Нет! — тряся своим забавным пуком дредов, девушка вцепилась мне в руку, — Только лошади! Шкрасс тебя скинет! Или остановится! Или убежит!

— Я никогда не ездил на лошади! — гавкнул я, который никогда не ездил на лошади.

Что же, эту проблему удалось легко решить. Хорошо иметь Нимею, которая умеет. Правда, девушку затрясло после того, как я вполне логично обнял её за талию, чтобы не свалиться с мерзкой скотины, умудряющейся так неприятно и грубо биться седлом о мою задницу, но моё требование, чтобы Нимея кончала дергаться и начинала рассказывать дальше, сработало, предоставим нашей паре возможность не оторваться от выехавшего за пределы города отряда живых.

Пук дредов лез в лицо, обволакивая мою голову, как набор волосяных щупалец. Это быстро надоело, поэтому я, действия быстро, решительно и бескомпромиссно, вплотную прижался к Нимее сзади как можно крепче, пропуская её волосяной ураган мимо своего уха, а потом, обняв девушку за талию, воспользовался её ухом, озвучив туда требование рассказать, что происходит.

— Ууф… ых… ой… — томно закатывала глаза Нимея, едва не обмякая у меня в руках, что, в очередной раз, вызывало вопросы. То она, некисло выпивши, кидается на меня решительно с требованием скакать в ночь и спасать её коз, то наоборот, держит дистанцию, хоть и возит по всем окрестным городским фермам, то шарахается, если где нас угостят стаканчиком-другим, то теперь вот, болезную играет.

Я требовательно и зло потряс девушку, надеясь привести в чувства. Наглая грубая лошадь своим корявым шагом заставляла сотрясаться нас обоих. Кто придумал вообще столь дурацкую вибрирующую скотину? Едешь как на стиральной машине. Нимея вообще заблудилась где-то в своих грезах, ехала, похрюкивая и постанывая. На внешние раздражители девушка начала реагировать лишь тогда, когда я, уже озлившись, пару раз ущипнул её за бок через тонкую ткань рубашки. Держа лошадь в хвосте кавалькады, она начала объяснять, время от времени делая неожиданные паузы.

Песколазом тут называли не какое-то чудище, а вполне обычную зверушку, эндемика пустыни, на краю которой стоял Хайкорт. Всего-то обычный подземный осьминог размером со слона, перемещающийся под слоем грунта. Четыре роевых щупальца, прокладывающие моллюску путь, четыре ловчих. Охотится за стадами благодаря чувству вибрации. Подкравшись (а он это умеет), калечит максимально возможное количество рогатого скота, а затем начинает обустраивать себе пищеварительную лежку, выкапывая глубокую нору. Через несколько месяцев песколаз вновь проголодается и отправится на охоту. Вот как сейчас.

Миленько.

— Он… атакует… ох… сначала… рыхлительными щупальцами! Калечит! — прерывисто делилась Нимея информацией, — Они толстые, мускулистые! Если пробить… ох!.. броню, то ему будет… больно! Судороги! Щупальца… будут… сворачиваться-разворачиваться! Быстро! Выдернут тело! Из песка! Не бей по тонким!

— А что будет, если по тонким?! — очередной скачок противной скотины едва не заставил меня схватиться куда выше у Нимеи, чем её талия. Вряд ли бы фермерша оценила, поэтому я аккуратно, но плотно обхватил её там, где прилично, кляня лошадь.

— Он убежит… да хватит меня лапать! — внезапно взвизгнула девушка, начиная зачем-то вертеться в седле, — Хватит на ухо дышать! Отодвинься!

— Мне некуда! А от твоих волос вообще спрятаться можно только так!

— Это повод щупать меня везде где можно и нельзя??

— Я такого не делал!

— Делал! Делаешь! Я чувствую!

— Это рукояти моих пистолетов!

Мы так увлеклись перебранкой, что заводчица коз прекратила понукать лошадь, которая тут же, как и всякое живое существо, начала лениться. Убеждая красную как рак девушку, что я в нее ничем подозрительным не тыкаю и не собираюсь, я тоже чересчур увлекся, так как душа просила орать, а вот ухо Нимеи было слишком близко. Девчонка ерзала на седле, пыхтела, привставала на стременах, тыкая мне задницей в живот, в попытке отодвинуть, ругалась и возмущалась. Мои три с лишним месяца воздержания находили её попытки настоять на своём крайне привлекательными, поэтому где-то минуты на две я полностью посвятил все свое внимание точеному седалищу своей партнерши по кобыле.

Подняв голову, я увидел, что стадо ополченцев уже упылило довольно далеко вперед. И… кое-что еще.

— Заткнись! — тут же рявкнул я на продолжающую болтать Нимею, — За остальными! Немедленно!

— Да что ты себе… — попыталась возмутиться девушка, но я просто закрыл ей одной рукой рот, а второй указал вперед.

— Я его вижу, Нимея. Отсюда, — проскрежетал я, чувствуя пальцем, как колотится жилка на шее девушки, — Это ихорник. Вперед!!!

Подземная тварь, очертания которой я еле мог разглядеть на горизонте, была в движении, напоминая не спрута, а кальмара. Она медленно, но неуклонно ползла на уже видимые отсюда загоны, но буквально спустя пять секунд после того, как оправившаяся заводчица коз дала кобыле шенкеля, начала разворачиваться. Прямо на скачущее к ней городское ополчение.

Шутки кончились для всех, включая и кобылу. Странную худенькую козозаводчицу в очередной раз люто переклинило в новый образ — закусившая губу до крови девушка хлестала кобылу, временами мыча нечто кровожадное. Наше транспортное средство, стимулируемое с частотой отбойного молотка, неожиданно начало показывать скоростные качества куда более высокого порядка, чем всю дорого до этого. Лошадь неслась, как оглашенная, вытянув вперед шею, а мы оба пригнулись в седле, стараясь уменьшить сопротивление воздуха.

Яркий, яркий ихорник. Насыщенный. Это не Каингорн, в котором количество иномировой дряни было не так уж и велико, а полноценное существо, сохранившее удачный образ передвижения и способа питания «базового» песколаза. Что может устроить такая тварь в туче коней и разумных, я не знал, но твердо был уверен — это будет катастрофа. Пусть в собранной по тревоге толпе всего около тридцати разумных, но для населения Незервилля с его двумя тысячами живых, их смерть будет трагедией. Которую, вполне вероятно, я не увижу, так как сдохну, пытаясь прибить эту тварь.

Варианты, как остановить мчащихся навстречу смерти людей, мелькали у меня перед глазами один за другим. Не сами они, их отсутствие. Наши крики были почти неслышны, позади кавалькады стояло густое облако пыли, догнать спешащих убить обычного хищника разумных… мы делали это слишком медленно.

— Вызови Ахиола! — заорал озаренный я на ухо девушки.

— Не выйдет! — сдавленно крикнула она из-под навалившегося сверху меня, — Это зона без магии!

— А кого тогда надо звать сюда?!

— Тебя!!

— Твою медь!

Прошли еще десять секунд погони, пока я лихорадочно соображал, что делать. Яркая пятнышко ихорника уже выросло достаточно, чтобы я на полном серьезе начал опасаться, что оно размером лишь со слона. Хотя… не о том думаю, отступать банально нельзя. Вообще. Если монстр сожрёт столько прущего на него мяса, то потом его придётся встречать артиллерией в упор, а что-то сомнительно, что она тут есть!

Я потянул из заспинных ножен старрх, стараясь сразу удержать нож на отлете, чтобы он случайно не резанул кобылу. До клуба пыли, за которым скрывалось ополчение, оставалось метров сорок.