Я скривился, представляя, как со всей этой ерундой придется возиться. А потом просветлел лицом, ловя взглядом продолжающую на меня таращиться Эльму.

— Доченька… — тут же запел я медовым голосом, — Ну-ка одевайся. Пойдем с тобой погуляем. Новый дом посмотрим.

— А можно Элли и Лизетта с нами пойдут? — тут же сделала Эльма умоляющие глаза.

— А почему нет?

Похожая на человека Лизетта оказалась жуткой смесью рас физиологически, и неумолкающей болтушкой психически. Слегка зеленоватая кожа и удлиненный нос выдавали половник гоблинской крови в девчушке, что её нисколько не портило. Те полчаса, пока я возглавлял небольшой девичий табунчик до нашего будущего дома, оказались более информационно насыщенны про Хайкорт, нежели все мои визиты в полицейский участок, вместе взятые. Идя и грея уши, я горько думал о косности бытия — не то, чтобы местные меня не любили или сторонились, просто их преподавательский навык и эмпатия были в районе старого башмака. Неудивительно, если в городе просто не бывает новых лиц, а большая часть старых — мертвые!

К счастью, на улице уже распогодилось. Ползающие по плитам города тучки исчезли, вновь позволяя глазам радоваться об серое уныние городских стен с их гаргульями.

Дом был хорош. Узкий фасад, но само здание немаленькое, просто вытянутое по своей длине с окончанием в виде крохотного дворика-склада с дровянницей и десятком метров свободного пространства, опять-таки крытого плиткой. Первый этаж был выполнен в виде прихожей, из которой коридор вел на просторную кухню. По левую руку в коридоре были двери в небольшие бытовые помещения и туалетную комнату, по правую располагалась небольшая уютная гостиная с маленьким камином и чуть меньшая по размеру комната, которую я тут же окрестил своей спальней. Гостиную, спустя пару минут напряженных раздумий, я торжественно переименовал в свой же собственный кабинет, по совместительству и библиотеку.

Оставался вопрос ребенка, который я решил просто и безыскусно — отдав Эльме весь второй этаж, представлявший из себя одну большую комнату, чем заработал неслабую акустическую атаку на уши в виде благодарности. Комната на втором этаже действительно была здоровенная, едва ли не больше совокупно чем моя спальня с гостиной. Надо будет как-нибудь придумать там что-то вроде стенной перегородки, чтобы у Эльмы был как свой уголок, так и место для приема гостей.

— Пап, а какие ты хочешь шторы? А стол? А что у нас будет на кухне? — тут же засыпала меня вопросами пепельноволосая девочка, азартно блестя глазами.

— А вот сама решай, — коварно улыбнулся я, ссыпая ей в ладошку десяток тяжелых золотых монет, — Понаблюдаю, как ты с этим справишься!

Ловушка оказалась подлой и неожиданной, всё, как я люблю. Будь Эльма одна, она бы тут же заныла, что не справится, что она никогда этим не занималась, что боится и не знает города, но… перед глазами двух восхищенных новых (первых и явно единственных пока!) подруг, она просто не смогла отказаться! Зажмурилась, подышала глубоко, раскрыла ладошки, посмотрела внутрь, зажмурилась заново…

— Уф-уф-уф… хорошо! Я сделаю! Но если что — позову тебя! — выкрутилась сероглазка.

— Отлично, я в тебя верю! — положил последний кирпич на весы девичьей решительности я, кивая с самым серьезным видом.

Интересно, можно зачесть в собственные достижения, если на тебя влюбленным взглядом смотрит призрак-подросток?

Оставив девчонок обсуждать дом и его будущее убранство, я выдвинулся на поиски механической мастерской «Железяки». Искомое здание было всего минутах в пятнадцати энергичной ходьбы от дома, располагаясь прямо на краю города. Логично, так как к самому строению примыкала немалых размеров… свалка. Или, скорее открытое место, на котором грустно ржавели котлы, сломанные электрические плиты, чугунки, даже пара автомобилей присутствовала. Интересно, кто их догадался притащить в это царство вечной сырости и мглы?

Из самого здания неслись вполне себе металлообрабатывающие звуки — лязг, ругань, скрежет, еще большая ругань, шуршание и визг какого-то устройства. Возня сопровождалась дуэтом из двух голосов — низкого и раскатистого мужского с энергичным, но совсем не тонким, женским. Вёл женский, костеря погоду, собеседника и «чертову масленку, которой взбзднулось опрокинуться». Вполне себе рабочая атмосфера. Я сделал шаг в сторону полуоткрытых больших ворот, откуда все это неслось, но неожиданно замер.

К тем же воротам шёл кот. Обычный кот, рыжий, с белыми пятнами, со свалявшейся длинной шерстью, измазанной в чем-то, весьма похожем на масло из той самой злополучной масленки. У кота было несчастное и подавленное выражение морды, но не это заставило меня замереть в шоке. Удивление вызвал способ перемещения животного — шло оно на задних лапах, волоча за собой подмышкой небольшую трубу, которую кот удерживал за счет того, что крепко сжимал передние лапы на груди. Животное взглянуло на меня полными скорби глазами, остановившись на секунду, а затем, горестно вздохнув, продолжило путь.

— Волди! Где тебя демоны носят! — злобно гаркнул женский голос из мастерской, как будто почувствовавший приближение животного.

Кот, оказавшийся, видимо, тем самым Волди, прижал уши к голове, окончательно приобретая вид жалкий и боязливый, а затем быстро поскакал к двери, волоча за собой прыгающую железку.

Но… не успел. Двери ангара распахнулись, едва не съездив по носу коту, с мявом отскочившему назад, и моему взору предстала женщина. Довольно рослая, навскидку метр семьдесят пять, крепкая, с заметным даже под видавшим виды комбинезоном бюстом, с миловидным, хоть и слегка подпорченным раздражением лицом. Карие глаза и каштановые волосы, убранные в хвост. Потёки того самого масла, щедро удобрившие штанины комбинезона. Мазки грязи на лице.

— Волди, твою пушистую жопу! Сколько можно ждать! — рявкнула она, уничтожая кота взглядом. Тот, обняв так и не отпущенную трубу, покорно уничтожался, приняв вид виноватый и потерпевший. Мне стало жаль животинку до рези в глазах.

Тем временем женщина… или, скорее девушка лет двадцати двух, обнаружила замершего меня.

— Ядрена вошь, какой нарядный шкет! — гыгыкнула она, скаля белые крепкие зубы, — Тебе чего тут всралось, модник?

Вот так и началось моё знакомство с Пенелопой Кайзенхерц по прозвищу Злюка. Впрочем, как и большинство моих знакомств — с желания убить.

Глава 10. Открыть гештальт!

— Криггс, просыпайся, мелкий говнюк! Утро уже наступило!

— …риггс!

— Криггс, коротышка окаянный! Спускайся немедленно! Или получишь котом в окно!

А вот эта угроза сработала. С трудом приоткрыв глаза, я посмотрел на часы. Шесть утра… и она орёт на всю улицу, нимало не смущенная тем, что… Ах, ну да. Живых здесь мало, а мертвецов так просто не разбудишь. Это мы вчера успели выяснить, перед тем как…

— Криггс, утырок! Выползай!

Ненавижу её. Ненавижу Пенелопу мать её Кайзенхерц. И бать тоже. И дедушек с бабушками.

— Папа, можно я в нее выстрелю? — из соседней комнаты показалась заспанная Эльма, протирающая одним кулачком глаза. В другой руке у дочери была винтовка.

— Нет, — с сожалением ответил я, — Пока нельзя. И не показывайся мне на глаза в одних трусах, девчонка!

Мне был продемонстрирован розовый язык, после чего образ мстительницы за потревоженный сон скрылся назад. Пора срочно принимать меры, пока мне действительно не разбили окно.

Котом.

Внизу хмурый и заспанный Зальцер катнул с мрачным видом в моем направлении большой стакан парящего кофе. Хозяин определенно не радовался жизни, но злобы в его взгляде на меня не было. Скорее обреченность.

— За счет заведения, мастер Криггс.

— Спасибо, — принял я угощение, замявшись, — Вы… извините. Я не знал, что она…

— Все знают, кроме вас. А я даже знаю, кого поблагодарить. Не берите в голову.

Пенелопа была ходячим скандалом и вулканом эмоций. Причем, хмуро подметил я, делая глоток горячего кофе, вулканом совершенно искренним. Каждый раз, когда она экспрессивно выражала свое недовольство миру, её силуэт в моих глазах пыхал алым. А уж как часто она это делала… я захотел вернуть её туда, где взял. Имея такой ориентир с моим идеальным зрением, я просто не буду теперь иметь шансов заблудиться на территории города!