— Серьезно, — после долгого молчания нейтрально отметил некромант, — И что мы должны будем ему в ответ?

— Пустить одного разумного в Хайкорт, — тяжело вздохнул бог, — У разумного большие проблемы с контролем собственного источника. Бедная на магию территория Пятна и Средней зоны даст ему возможность выжить. Если же наш возможный «гость» еще и научится себя контролировать, то корабль с архивом Алхимика выйдет из гаваней Касдама сразу же после того, как мы об этом заявим.

— Что это за разумный?

— Молодая девушка с весьма мутной репутацией. Дочь Алхимика.

— Свита?

— Никого. Только она одна.

Маг смерти подошел к столу, а затем сел на кресло для посетителей. Поднял свой мертвенно спокойный взгляд на невозмутимого мэра, прилагающего воистину божественные усилия, чтобы скрыть свое замешательство.

— Ахиол, не подскажете ли, где сейчас эта девушка?

— В городке Эрко Ванья. Он недалеко от нашей крепости, — вздохнул бог.

— Значит, вот зачем ты меня позвал, — губы некроманта разошлись в безрадостной усмешке, — Как того, кто сможет выдержать вал криков, воплей и протестов всех наших домоседов. Ахиол…

— Базилиус, давай будем смотреть правде в глаза, — бросил ручку на пол раскрытый и слегка смущенный мэр, — Ты единственный, кто вообще сможет провести переговоры оперативно! Время у этого предложения ограниченно, а поставки нужны всем! Без исключения!

— Нужны, — мертвый маг неспешно покивал, — Но я могу и подождать…

— Ладно, — скривился выведенный на чистую воду мэр, — Чего ты хочешь?

— Кое-чего в наших общих интересах, бог. Учитывая сложившиеся обстоятельства, разумеется. Как ты говоришь, называется тот городок, который близко от нас? Эрко Ванья?

Глава 21. Стать героем

Сидя на краю саркофага и болтая ногами, я извлек из кармана пачку сигарет, спички и уведенную недавно из собственного офиса-архива табличку. «Заместитель шерифа по разной херне». Прикурил, затянулся, подкинул медную треугольную фигульку в воздух, ловя за конец. Посмотрел на приколотого к стене шерифа. Бальтазар, замолчавший после первой же фразы, продолжал мерять меня своим потусторонним взглядом.

— Вы же можете покинуть тело, шеф, — наконец, подал голос я, — Почему не сделали это? Почему не убили?

— А кто тебе сказал, что я пришёл тебя убивать? — спокойно спросил мертвец со стены.

— А что еще со мной можно сделать? — хмыкнул я, — Выкуп взять? Уговорить сотрудничать? Нееет, я думаю, что только убить. Правда, хотелось бы знать, почему не убили… ну и по какой причине собирались, чего уж там. Расскажете?

— Я расскажу тебе всё, — кивнул пришпиленный шериф, — если мы договоримся.

— И что меня должно сподвигнуть согласиться с вами, вместо того чтобы вызвать Ахиола, спихнув с моей маленькой больной головы все на его здоровую?

— Карман плаща. Левый. Достань сверток аккуратно. Это в твоих интересах.

Сверток был довольно увесистый, а содержал… Я с некоторой брезгливостью потыкал пальцем в пять почти одинаковых кусков хрупкой серой кости, покрытой слоем слизи.

— Что это?

— Куски черепов с левой глазницей. Гомункулов, посланных за твоей дочерью, кид. Ты наверняка знаешь, почему я не взял у них уши или что-то другое. Они…

— …быстро разлагаются, — упавшим голосом констатировал я.

Синие светящиеся шары, заменяющие нежити глаза, вспыхнули как никогда ярко:

— Поговорим?

***

Через десяток часов я сидел в «Теплом приюте» и пил местный самогон, торжественно называемый окружающими «виски». Распухшая голова отчаянно нуждалась в свободном месте, а алкоголь, пусть и крепкий, хорошо этому способствовал. Сейчас я уже знал всю подоплеку происшедшего, от чего на душе было довольно пустовато — распутать такое смог бы разве что знаменитый герой Конан Дойля, либо человек, способный причинять другим боль. У меня же такой шикарной возможности не было.

Теперь предстояло еще одно дельце. Точка, которую меня вынуждают поставить. Именно меня, моими собственными руками.

Являясь продуктом другой культуры и эпохи, я привык доверять специалистам. Оснащенным, обученным, знающим, что следует делать. Пожарникам, полиции, преподавателям… врачам. Под конец этой самой жизни пришло откровение, что эта вера… гипертрофирована. За маской профессионала всегда скрывается человек, которому просто может не быть дела. А затем пришло осознание, что это нормально. Не стоит возлагать на других ожиданий больше, чем сам готов предоставить человечеству.

Герои… их нет. Истории, в которых народ возносил героя на вершину своими собственными руками — раз-два и обчелся. Чаще всего их создают из удачно подвернувшегося материала, питая мораль, чувство локтя, патриотизм. Питая то, что позволяло даже мне доверять профессионалам. Большинство легенд — лишь удобная и нужная кому-то ложь.

Заглотнув остатки в стакане, я пошёл к Зальцеру за повтором.

— Тяжелый день, мастер Криггс? — с полуулыбкой спросил полугоблин, наливая пойло.

— К вашим порядкам сложно привыкнуть, мастер Херн, — ответил я ему, вновь уходя на свое место, — Алкоголь мне в этом прекрасно помогает.

Есть другая сторона монеты. Если героев назначают, то, разумеется, существуют те, кто бы хотел назначить себя сам. Стать новой яркой звездой, провести измазанным в чернилах членом по всем учебникам истории, сотрясти мир… Чаще всего, и слава всем высшим силам за это, такие мечтатели ни на что не способны. Им не предоставляется шансов, отсутствуют нужные умения, недостаточно власти и возможностей, чтобы все правильно режиссировать и преподнести восхищенным массам. Последних тоже нужно знать, как восхитить.

Прерогатива героеделания всегда лежит на власть имеющих.

Мне не повезло угодить в малюсенькое исключение. Нет специалиста, которого можно вызвать, нет начальства, на голову которого можно передвинуть проблему, не возможности убежать. Есть только уверенность, что если не я, то я. Только позже, без вазелина и с куда худшими шансами.

Сраный скелет.

Дома уже не было ни Пенелопы, ни Нимеи. Кроме сидящего в своем домике шкрасса, лелеющего по отношению ко мне обиду весом в пару десятков кило шерсти, там находились лишь Эльма и Элли и кот Волди. Все трое сидели на чердаке, в комнате моей дочери, и азартно резались в карты. Подивившись на худого взъерошенного кота, возле которого лежала изрядная горстка пуговиц, я оповестил дочь, что жду её через час в своем кабинете. Необходимо было кое-что подготовить.

Она зашла, когда я вовсю был занят переснаряжением патронов для пистолетов. Необходимо было заменить пули на принесенные домой, а так как я давненько подобным не страдал, приходилось действовать предельно аккуратно. Освещение нужно здесь получше сделать… или, все-таки, организовать отдельную оружейную? Да нет, я не из любителей гаражей…

— Нимея теперь меня боится. Представляешь? — просто сказала дочь, залезая в кресло с ногами, — Она как протрезвела, так сразу же засобиралась домой…

— Это хорошо, — скупо ответил я, взглянув на девочку. Было не похоже, что сероволосая малышка-убийца сильно этим расстроена. Да и девочка ли? Сейчас на меня из кресла смотрела вполне себе сформировавшаяся худенькая девушка 14-ти лет. Не физически, а скорее… спокойный прищур глаз Эльмы, её серьезное, но расслабленное выражение лица говорили, что определенные ориентиры в жизни она уже имеет. Фундамент, так сказать.

— Почему хорошо? Почему она тебе не нравится, пап? — тут же выдала дочь своё жгучее любопытство, — Чем Нимея плоха? Она добрая, честная, веселая…

— Она нужна мне, как Карусу пятая лапа, — жестко хмыкнул я, — Эльма, золотце, спустись с небес на землю. Кто мы с тобой? Охотники, убийцы, бродяги. Может быть, в прошлом. Только вот сейчас ситуация не слишком-то и изменилась, нас по-прежнему преследует опасность. Ты знаешь, что с ней делать. Я знаю. А она — нет.

— Нимея прекрасно стреляет! — надулась дочь.

— Она маленькая беззащитная девочка, на которую мы не сможем положиться. Никогда, — отрезал я, — Когда случится следующая стычка, эта пастушка также будет стоять, дрожать и кусать губы. А потом будет шарахаться от тех, кто её спас. Она тебя хоть поблагодарила?